Отъехав от альберге на 20 км, в Фуэнтерробле де Сальватьерра (Fuenterroble de Salvatierra) мы решили остановиться и позавтракать второй раз. Завтраком то, что нам дали в альберге, назвать сложно: кофе и два тоста с джемом. Даже для меня мало, чего уж про Михаила говорить. Он поехал просто голодным.

Перед началом второго завтрака — аперитив. Острые свиная шкурка, здоровенные оливки и крошечная бутылочка пива. Одной такой трудно обойтись.

По первоначальному плану спать прошедшей ночью мы должны были именно в этой деревушке. Хорошо, что вчера мы не стали надрываться и остались в Кальсада де Бехар.

С утра погода резко поменялась. Моросит дождь. Поначалу было даже холодно, особенно, когда у меня начали подмерзать ноги в намокших под дождём кроссовках.

До Фуэнтерробле ехали по камино, пару-тройку раз переходили вброд ручьи. На одном из них ночевавший с нами в альберге испанский дедушка свалился в воду. Выливая воду из ботинок и надевая сухие носки он громко матерился по-испански. Я не великий знаток местных идиоматических выражений, но слово «пута» было им произнесено многократно.

Если путеводитель не врёт, мы сейчас находимся на высоте почти 1000 м над уровнем моря. До Саламанки больше 50 км и впереди нас ждёт пик Дуэнья, высотой около 1150 м, на который нам забираться совсем не хочется.

Места здесь глухие. Время как-будто остановилось. Вот и на щите пугают огромными штрафами… в песетах… Какой там Евросоюз!

После Фуэнтерробле, где мы ещё и затарились в сельмаге кое-каким кормом и водой (сумки заметно потяжелели) погода улучшилась. Мы почти перевалили хребет Сьерра-де-Гредос, входящий в Центральную Кордильеру, и следующие серьёзные горы будут уже на территории Галисии. Дождь перестал, выглянуло солнце, но жарко не было.

Виноградники, похожие на старческие руки, торчащие из земли.

Между Фуэнтерробле де Сальватьерра и Наварредонда де Сальватьерра (Navarredonda de Salvatierra. От одних этих рычащих названий уже становится хорошо на душе) камино бежит через бескрайние поля.

Повстречали бельгийца, идущего вместе с ослом от Севильи. Осёл везет пожитки, бельгиец ведёт осла. Как и чем питается осёл, и где они спят, выяснить не удалось, в виду малого моего знания французского и полного незнания бельгийцем и ослом английского (про русский промолчу).

Пилигримы. Шесть ног на двоих.

Вдоль просёлка то тут, то там стоят милеарес — правда, не римские, а новодельные. Но, зато, именно в тех местах, где их раньше поставили римляне. Римская дорога продолжается.

Милеарес — верстовые (точнее, мильные) столбы, оставшиеся от римлян.

Двигаясь по стрелкам, мы опасались проскочить нужный поворот на дорогу, идущую в объезд пика Дуэнья. Обратились к местным жителям и получили четкие инструкции — карретера, ректо, диречо, ректо и ещё 100500 слов. Обычное дело, испанцы воспринимают всех иностранцев априори знающими их язык, и дают ответ на любой вопрос обстоятельно, с чувством, с толком, так, чтобы ни одна мельчайшая деталь не была упущена. В этом случае, дослушав объяснения до конца, я просто снова задаю тот же самый вопрос, но уже помогая себе жестами, и внимательно глядя на ответные жесты. В этот момент лучше стоять к собеседнику не лицом, а смотреть в одну с ним сторону, чтобы потом самому не запутаться, где лево, а где право.

Язык, как известно, и вокруг Дуэньи обведёт. Срезав там, объехав тут, потихоньку мы выехали на нужную нам дорогу и снова, уже в который раз за сегодня, поползли в гору. Нас обгоняли селяне на авто, приветственно фа-факая клаксонами и обязательно показывая поднятый вверх большой палец руки. Мы решили останавливаться возле каждого километрового столба и пару минут отдыхать. Миновав пять или шесть таких столбов, подъехали ко входу в Parco eolico. Как я понимаю, это установленные на горном хребте ветряки, к которым можно подойти довольно близко. Правда, для чего это нужно и кому, я так и не понял. Мы не пошли, так как у нас в области ветряков этих, как у дурака фантиков.

Вот он, пик Дуэнья, с ветряками на вершине.

Ещё чуть-чуть, ещё один километровый столбик… и вот, вот она — высшая точка подъёма! За ней — длиннющий спуск, и уже ты жалеешь встречных велосипедистов: им-то ещё о-го-го сколько ползти вверх. Хотя что их жалеть? Они налегке, на шоссерах, в пижонской велоформе и модных очках… Но мы всё равно кричим им: Ола! Буэн камино! Они в ответ устало машут нам рукой, не поднимая головы от барана…

Ничего, парни, скоро вершина, а потом и вы полетите вниз!

Вот и Мориллья (Morille). В деревушке никого. Ну и нам тут делать нечего. Нас ждёт Саламанка!

Мориллья. Памятник девушке возле библиотеки. Скульптура как-бы намекает, что ждёт прекрасный пол в случае распущенности в вопросе чтения литературы, в особенности, женских романов. Так можно и ржавчиной покрыться, грезя чужими грёзами….

Сразу же за деревней начинается отвратительный подъём по отвратительной дороге. Прошло уже несколько месяцев, а я так отчётливо помню, как обливался потом на этом, тракторами убитом, склоне…

Мориллья позади. Саламанка впереди.

Но, известно ведь, что тоннели выводят на свет, а любой подъём заканчивается спуском. И вот мы вновь мчим по грунтовке вдоль пшеничных полей и пастбищ, глядя на синеющие справа горы.

Несмотря на солнце, совсем не жарко, встречный ветер даже бодрит. Куртки снимать не хочется.

Свинья на водопое. Будущие хамон иберико и чулета де тернера.

Километров за 10 до Саламанки мы догоняем довольно большую (человек 30) группу велосипедистов разного возраста, отдыхающих у обочины. Помню, у меня мелькнула мысль, что это, скорее всего, местный велоклуб выехал на дневную покатушку по окрестностям. Мы остановились поболтать за жизнь. Пара человек (по-испански, чего уж там), стали расспрашивать нас, откуда мы и куда. Моего испанского явно не хватало для светской беседы, и один молодой парень в велосипедной форме включился в разговор на английском, переводя наши ответы для остальных. Дальше мы какое-то время ехали вместе с ними, дивясь плохой физической форме членов велоклуба. При том, что дорога была аховой – сплошной песок — и наши нагруженные байки порой просто зарывались по обода, Миша удивлялся тому, что мы едем быстрее ненагруженных испанцев. Через несколько километров, на очередном питстопе, мы приняли решение сворачивать влево и въезжать в Саламанку по шоссе. Испанцы поехали прямо по грунтовке.

На въезде в Саламанку нас тормознули полицейские и заставили надеть шлемы, болтающиеся на багажниках, объяснив, что по правилам в городе нужно ездить в шлемах.

Въехав в город по старому римскому (пора бы уже и привыкнуть) мосту, в 18-00 мы уже заселялись в альберге. Альберге муниципальный, оплата – пожертвование.

Три велосипеда уже стояли в холле возле лестницы. Два наших составили им компанию. Думаю, всем пятерым было о чём поболтать друг с другом.

Из дневника:

«21-15.

Народу в альберге, на удивление, не много. При заселении нас встретил поддатый хоспитальеро-итальянец Томмазо. Тут куча правил и условий, которые он нам и сообщил, но запомнить все без пол-литра просто не реально…

Вещи нужно сложить в пакет. Пакет нужно положить в ящик. Ящик нужно закрыть на ключ. Ключ нужно выбросить в море. Море …

Мы уже поужинали, сидим, пишем открытки. Сегодня было прохладно, а вечером так даже холодно. Думается, и завтра погода будет не лучше.»

Уже перед сном мы поболтали с протрезвевшим Томмазо и с тремя велосипедистами, тоже итальянцами, о том, о сём. Томмазо здесь волонтёр. Приехал на две недели. Скоро его смена заканчивается. Велосипедисты едут из Севильи. Все в один голос твердят, что мы молодцы, особенно Миша.

Оставляем запись в книге гостей, почитав предыдущие записи и с удовольствием обнаружив среди паломников троих россиян – одну девушку, кажется, с Урала, и двух велосипедистов – москвича и питерца.

Ложимся спать на втором этаже в пятиместной комнате. Сегодня в ней спят исключительно бисигринос.

От Касереса мы проехали 233 км. До Сантьяго ещё около 500… Болят мышцы ног…